Недавно Московский государственный академический театр «Русская песня» открыл новый сезон. О грядущих планах и задачах, стоящих перед труппой, а также о том, как устроена творческая кухня коллектива, «Культуре» рассказала художественный руководитель театра Надежда Бабкина.

— Чем «Русская песня» порадует в ближайшее время, Надежда Георгиевна, каких знаковых премьерных постановок и других творческих откровений ждать зрителям?

— Главной премьерой станет комедия Александра Островского «Бедность не порок» в постановке режиссера Павла Сафонова. Этот год проходит во многом под знаком знаменитого писателя, и мы, таким образом, отметим двойной юбилей: двести лет со дня рождения Александра Николаевича и 170-летие самой пьесы.

Поскольку драматургической основой театра является исключительно русская классика, пройти мимо этих дат мы не могли. Замечательный художник Тамара Эшба, много лет работающая в МХТ имени Чехова, уже представила великолепные эскизы костюмов. Главный сценограф Театра Вахтангова Максим Обрезков вовсю занимается созданием декораций. То есть команда подобралась крепкая, и спектакль постепенно начинает вырисовываться.

По тому же Островскому заслуженный деятель искусств Николай Андросов ставит детский спектакль «Снегурочка». Кроме того, в новом сезоне Юрий Катаев подготовит постановку «Мальчиш-Кибальчиш» по мотивам одноименного произведения Аркадия Гайдара.

— С какими основными сложностями сопряжена ваша работа — будь то в организационном или сугубо творческом плане?

— Само название театра ко многому обязывает. В «Русской песне» главная сложность заключается в выборе режиссеров. Мы ведь ни на кого не похожи, соответственно и постановщики должны в своей работе это учитывать.

В каждом спектакле необходимо присутствие русской песни как некой духовной составляющей. При этом не столь важно, за комедию мы беремся или за драму, — в основе любой постановки должна быть русская песня. А подобрать репертуар, который подходил бы нам по духу, настроению, специфике, — это большая и напряженная работа, скажу я вам. Не всякий режиссер решится работать в таких условиях. Зато те, кто отваживается, несомненно наши люди!

— Следует ли творческому коллективу для достижения высоких результатов быть единой прочной семьей, где человеческие отношения исполняют, скажем так, партию первой скрипки?

— Самое ценное, что отличает «Русскую песню» от других коллективов, — это удивительная сплоченность, единение и особая искренность человеческих отношений внутри ансамбля. Вы правы: мы действительно одна большая семья. Дышим с артистами одним воздухом, смотрим в одну сторону…

В театре я провожу практически все время, с утра до ночи. В своей гримерной на диванчике могу даже прилечь поспать часок после репетиции или до начала спектакля. И это вполне естественно, ибо где еще подобное может со мной произойти? Только дома и в театре, а театр и есть мой второй дом. Все важные даты и события мы отмечаем вместе, как это принято в хороших семьях. Причем это не только премьеры или открытие театральных сезонов, но и дни рождения, а также главные праздники — Новый год, Пасха…

— Наверняка не ошибусь, если предположу, что «Русская песня» — это ансамбль, состоящий из амбициозных творческих личностей, где нет ни «пассажиров», ни «попутчиков», ни «статистов». Страсти кипят, эмоции захлестывают, многочисленные эго бурлят и бьют через край… Наверное, бывает нелегко управлять таким коллективом?

— Несмотря на то, что коллектив у меня, повторюсь, очень хороший, слаженный, все же слукавлю, если скажу, что управлять им легко. Потому что труппа, состоящая из ярких личностей и больших профессионалов, — это грандиозный сложный механизм. Каждая деталь такой «машины» требует отдельного подхода. Но, с другой стороны, когда механизм отлажен — он работает четко, без помех. Именно в этом и состоит моя основная задача: настроить, отладить, направить в нужное русло.

В прошлом году ансамблю «Русская песня» исполнилось — вы только вдумайтесь — 47 лет! Чего только не было за эти годы, иной раз волосы дыбом встают, как вспомнишь! Вообще, про мой ансамбль вполне можно было бы и книгу написать под названием «Как закалялась сталь» (улыбается). Но время идет, а ансамбль мой, помолодевший, но такой же крепкий, приобретает новых друзей, радует старых товарищей, рождает песни, спектакли, концертные программы.

— Понятно, что об этом следует, наверное, спрашивать прежде всего у тех, кто работает под вашим началом, но все же, если попытаться взглянуть на себя со стороны, Надежда Бабкина — строгий, авторитарный руководитель или, напротив, как говорится, «свой в доску» человек?

— Необходимо понимать атмосферу нашего коллектива, учитывать его специфику, принимая во внимание мой довольно непростой характер. В работе я очень требовательна и строга. У меня четкий железный порядок. Я могу быть громкой, резковатой, порой приструню, осажу, но тут же обниму, приласкаю, накормлю и обогрею.

Конечно, жесткий руководитель не всем нравится. Но как иначе добиться от коллектива моментальной и верной реакции? Мне необходимо, чтобы артисты вбрасывали энергию адресно и своевременно: делали правильные акценты, знали, в какой именно момент послать соответствующий импульс, чувствовали зал, аудиторию, умели завоевать зрителя.

При этом, надо сказать, срываюсь я редко, но все знают, что лишний раз испытывать мой нрав на прочность не стоит. Бывает, прикрикнешь на кого-нибудь, и сразу все очень быстро доходит до адресата, в противном же случае — запасись терпением и объясняй полдня. А я такой роскоши позволить себе не могу. Ходить, улыбаться, сюсюкать и хлопать глазками мне нельзя. Я должна мыслить стремительно, принимать решения моментально и всюду успевать. По-другому никак, ведь за мной — команда. Возможно, поэтому порой в отношении меня со стороны и складывается образ жесткого, твердого и непреклонного человека. Но, опять же повторюсь, если что, я и извиниться умею, мне это абсолютно не зазорно.

— Время сейчас для России непростое, идет специальная военная операция. Как театр «Русская песня» реагирует на эти события?

— В суровое время испытаний для нашей страны задача артистов, режиссеров и вообще всех деятелей культуры и искусства — консолидироваться и стать рупором для народа, который сплачивает, а не разобщает. Именно поэтому театр «Русская песня» не мог не отреагировать и не высказаться на тему происходящего.

Наше высказывание — концерт-спектакль «В Россию верим». Это даже не высказывание, скорее послание, призыв, наказ, и, если хотите, молитва. Молитва за тех, кто сейчас на передовой. Со сцены звучат пронзительные истории о борьбе и потерях, о любви и победе. В основе постановки только подлинные документы: стихотворения и письма, свидетельства очевидцев и репортажи военных корреспондентов, а также кадры документальной хроники с мест сражений.

— Русской песне — как непосредственно театру, так и в самом общепринятом смысле этого слова — вы посвятили всю жизнь. А если попытаться представить на минуточку ситуацию, в которой Надежда Георгиевна была бы примерно тем же самым человеком, наделенным теми же чертами характера и так далее, но только не будучи вовлеченным в музыкальный мир. Какую бы профессию выбрали, в чем бы состоялись?

— Я, если честно, никогда об этом всерьез не думала, потому что с детства мечтала стать только артисткой. Хотя родители были против. Они хотели, чтобы я была «нормальным» человеком — учителем, врачом, инженером. Но уже в первом классе я собирала полные залы и исполняла народные песни, вызывавшие, без ложной скромности, всеобщее восхищение.

Мои родители, конечно, гордились, но специально музыке учить меня не спешили. Я же с малых лет нуждалась в публике, было приятно — к чему скрывать — слышать похвалу в свой адрес. Всегда нравилось, когда меня вызывали на бис, аплодировали. Но все равно, когда я объявила о своем окончательном решении поступать после школы в музыкальное училище, папа с мамой замахали руками: «Что ты, что ты! Таких певиц, как ты, полно. Кому ты нужна? Надо настоящую профессию приобретать!» Однако я настояла на своем, потому что другого пути для себя попросту не видела.

— В одной из наших бесед вы отметили, что в театре «Русская песня» все с высшим образованием, выпускники консерватории. Но если это обязательное требование, не боитесь ли случайно пройти мимо новых Шаляпина, Плевицкой, Руслановой, Зыкиной, Ободзинского, каждый из которых профессионального музыкального образования не имел?

— Людей в свой коллектив я и в самом деле отбираю с пристрастием. Все просчитывается — почти как в высшей математике. И главное выдвигаемое мною условие — это действительно профессионализм. Все наши музыканты и певцы имеют профильное высшее образование, они умеют импровизировать, сочинять. А последнее, то есть способность создавать что-то свое, вообще считаю высшим пилотажем в нашем искусстве.

Что же касается опаски пропустить, пройти мимо… Понимаете, вы все-таки перечислили прекрасных сольных исполнителей. Я же, поскольку работаю в жанре многоголосия, не могу допустить, чтобы один или два человека выбивались из общего ансамбля, как говорится, перетягивали одеяло на себя, — в таком случае все остальное полетит в тартарары, гармонии не будет. На обучение самородка уйдет много времени. А времени всегда не хватает, ведь театр — это огромное производство, которое не может и не должно останавливаться.

Но и одного профессионализма бывает недостаточно. И здесь свою роль играют другие немаловажные критерии для отбора будущих артистов: это прежде всего наличие горящих глаз и беспокойных сердец. Должен быть порыв, стремление, желание. Артисты — мои единомышленники. Те, кто работает со мной, видят, что на репетиции с меня первой сто потов сойдут, пока я не добьюсь нужного результата и песня не зазвучит.

Конечно, выдержать мой темп может далеко не каждый. Люди валятся с ног, а я держусь. И тот, кто не способен соответствовать заданному мной ритму, кто не справляется с моральной и физической нагрузкой, уходит. Но благо на смену всегда приходят другие.

— Возможен ли вообще русский человек без песни? Просто с сугубо технической точки зрения. Ведь романтика романтикой, но петь и даже правильно интонировать, как ни крути, могут далеко не все...

— Русские люди пели всегда, при самых разных жизненных обстоятельствах — в радости ли, в горе, в одиночестве или в компании за столом, в праздники или будничные дни… Ведь песня подобна молитве — она очищает человека, поднимает настроение, помогает преодолеть невзгоды. Более того, я по себе знаю, что русская песня помогает избавиться от депрессии, в которой, как сейчас доказано, кроется корень большинства болезней.

Поэтому, как вы говорите, техническому аспекту я бы особого значения не придавала. Ибо русский человек поет прежде всего душой, а душа всегда правильно интонирует, ее не обманешь.

— В своей песне «Я не люблю» Высоцкий пел: «От жизни никогда не устаю». Можете ли сказать, что это ваше жизненное кредо тоже?

— Конечно! Как можно устать от жизни, когда она настолько прекрасна, разнообразна и дана каждому из нас на такой короткий срок. Я очень люблю время, в котором живу, каким бы непростым оно ни было. Мне нравится его бешеный ритм, появление все новых и новых возможностей, технологий, которые я с удовольствием осваиваю. Мне все это очень интересно!

К тому же мою внутреннюю энергию подпитывают окружающие меня молодые энергичные, умные люди. Так что никогда не надо плакаться: мол, времена не те — да те они! Надо просто делать все от тебя зависящее, чтобы окружающий мир стал лучше, добрее и приветливее.