7 декабря, ровно за месяц до Светлого Праздника Рождества, на сцене театра «Русская песня» состоялась премьера фолк-мюзикла по повести Н.В. Гоголя «Ночь перед Рождеством».
Когда завоет вьюга, наметёт метель высоченные сугробы и закружатся в хороводе белоснежные снежинки, тогда наступит самая мистическая, волшебная ночь в году – Ночь перед Рождеством. И сожмутся, сместятся пространство и время, и возникнет деревенька, то утопающая в ночном мраке, то переливающаяся радужным блеском сухого морозного снега. Растворятся в небытии прошлое, настоящее и будущее… И встретятся здесь и сейчас силы добра и зла, света и тьмы, мир земной и мир небесный… Чудеса, да и только!
Повесть Николая Васильевича Гоголя «Ночь перед Рождеством» открывает второй том сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки». Это одно из самых сказочных, театральных, музыкальных произведений Гоголя, насквозь пропитанное народными обычаями, поверьями и бытом восточных славян. Поэтому не случайно при выборе литературного материала для новой постановки художественный руководитель музыкального театра фольклора «Русская песня» Надежда Бабкина обратилась именно к этому произведению.
В построении сюжета повести «Ночь перед Рождеством» Гоголь опирался на обряд колядования, широко распространённый в народной традиции Украины, России, Белоруссии, и исполняемый в канун Рождества для отпугивания злых духов. С колядок же начинается и действие спектакля. «Щедрый вечер добрым людям», – поют артисты, и перед зрителями возникают почти прозрачные силуэты персонажей спектакля.
Насыщенность текста Гоголя колядками, щедровками, народными песнями позволила режиссеру Нине Чусовой определить жанр спектакля, как фолк-мюзикл. Разноцветная палитра форм русской и украинской народной музыки в современной аранжировке – от плясовой до духовной – стала доминантой и настоящим украшением спектакля. А связующей нитью, логическим аккордом, обрамляющим музыкальную ткань постановки, выступила сказочная и пронзительная музыка композитора Михаила Броннера, написанная специально для спектакля.
Используя традиции рождественского вертепа, где действо разыгрывается в двух ярусах: верхнем и нижнем, Гоголь в своей повести перемешивает оба эти мира-яруса так, что они оказываются взаимопроникающими. Солоха – земная баба, которая водит дружбу с нечистой силой, а Чёрт – житель мира небесного – оказывается персонажем, участником вполне бытовых сцен. Гоголь как Творец перемешивает реальность и величественную историю о рождении Христа.
Режиссер спектакля Нина Чусова, которая не впервые обратилась к прозе Гоголя в своем творчестве, раскрасила и без того яркие, сочные образы героев повести еще более выпуклыми и гротесковыми красками, а мизансцены расположила в двух плоскостях. Вместе с художником Павлом Каплевичем Чусова создала на сцене удивительный мир, в котором соединились вместе элементы кукольного площадного театра, вертепа, рисованного мультфильма, комикса. Белоснежные сугробы, расположенные на сцене, плавно уходят ввысь, превращаясь в облака, а действие то и дело перемещается под колосники, заставляя зрителей подняв глаза следить за диалогами парящих на фоне звёздного неба Солохи и Чёрта. Многоуровневые декорации, «живые» проекции настолько подвижны, что способны переносить артистов и зрителей с морозного заснеженного деревенского двора в хату Солохи, а потом уводить в питейное заведение – шинок, где, несмотря на «святой вечер», веселье и баламутство, разжигаемое нечистой силой, достигли своего апогея. И пока не прозвонили колокола, пока женщины не надели свои белые намитки и не начали набожно креститься у самого входа церковного, Чёрт вершит свои бесчинства, соблазняя православных на греховные помыслы и поступки.
Как и в повести Гоголя, так и в спектакле театра «Русская песня», Чёрт – персонаж комичный, наделенный вполне человеческими чертами. В исполнении Сергея Астахова он – мелкий шкодник, интриган, ловелас-неудачник, заморский франт, одетый и причесанный с лоском. Он не страшен, а скорее смешон в своей нелепости и глупости. Даже пытаясь напакостить людям, он совершает такие действия, которые приводят, в конечном счете, к счастливому для всех финалу.
Сатира Гоголя распространяется на всех и всё вокруг, она не щадя высмеивает и человеческие пороки, и желания, и мысли, а порой и светлые чувства. У Чусовой даже лирический любовный дует Вакулы (Виктор Добронравов) и Оксаны (Светлана Пронина), распевающих «Кукушку», выглядит иронично, картинно, а местами чересчур «сладко», что лишний раз подчеркивает живописность и рельефность спектакля. При этом невероятно трагично звучит голос Оксаны в финале, когда она узнает о гибели любимого. Украинская народная песня, исполненная Светланой Прониной, а капелла, режет пространство, заставляя зрителей сопереживать героине.
Приятной неожиданностью стало появление на сцене Александра Варнаева, прославившегося виртуозной игрой на множестве народных инструментов. Его мастерству подвластны и пила, и коса, и стиральная доска, и другие предметы, казалось бы, неспособные издавать хоть какие-то приятные слуху звуки. В спектакле Варнаев предстал в роли Дьяка, и складывалось впечатление, что актер и не играет вовсе, а живет в образе жалкого, угодливого, очарованного прелестями Солохи старичка, который выпив рюмку горилки, осмелел так, что пустился во все тяжкие и забыл о своем церковном сане.
Для народной артистки России Надежды Бабкиной спектакль явился дебютом в качестве драматической актрисы – она исполнила сразу две неоднозначные, сложные, многоплановые роли – Солохи и Царицы. В этих женщинах на равных присутствуют и комизм, и глубокая философия, и народные мотивы, и черты дня сегодняшнего.
Отличающаяся своей выразительностью, самобытностью, Надежда Георгиевна предстала перед зрителями во всем великолепии, демонстрируя все грани женского естества – от всепоглощающей страсти, безобидного коварства и кокетства до трепетной чувственности и материнской любви. Насколько убедительна она в образе Солохи, роковой женщины – ведьмы, с легкостью «причаровывающей» и Чёрта, и Дьяка, и местного деревенского мужика Чуба (Федор Добронравов), настолько же она убедительна и в образе трогательной, властной и щедрой Царицы, чье сердце просит простора и страданий, как положено истинно русской натуре. И вот уже растроганная любовной историей кузнеца Вакулы, немка «русская душою» поёт «Некошеный луг моей любви», просит называть себя просто Катей и дарит провинциальному парубку расшитые золотом черевички.
Настал момент, когда история пришла к своему логическому завершению. Влюбленные сыграли свадьбу, прозвонили колокола, женщины надели свои белые намитки, зажгли свечи и начали набожно креститься у самого входа церковного. И снова растворилось все в небытии: ушло прошлое, настоящее и будущее… Персонажи остановились и замерли без движения, словно куклы, брошенные кукловодом-творцом, и своими позами цитирующие «немую сцену» из гоголевского «Ревизора».
Мороз снова нарисовал на стёклах свои затейливые узоры, исчезли призрачные тени, наступили тишина и покой, а вместе с ними появилась надежда, что все плохое рано или поздно закончится, и воцарится на Земле добро, мир и справедливость.
